Статьи

Не один год вынашивала мечту посетить Соловки. Много было просмотрено фильмов, прочитано литературы - художественной и документальной. Но, чем больше я узнавала об этом благословенном крае, тем сильнее становилось желание побывать там, пройти тропами, по которым ходили святые старцы, основатели пустынного северного жития, поклониться местам, освещенным неугасимыми лампадами соловецких новомучеников. Неоднократно спрашивала себя: хватит ли сил перетерпеть и без ропота снести все трудности и тяготы десятидневного путешествия: многочасовую дорогу, бытовую неустроенность паломнических гостиниц? Сумею ли ужиться (а еще лучше, подружиться) с незнакомыми людьми? И вот все позади. В памяти только молитвенное пение, чудный монастырь, замечательные люди - мои спутники и, словно застывшая в вечности, красота природы северных широт.

 

День первый. Соловецкий монастырь

Прибыв в Кемь автобусом, мы пересаживаемся на старенький катер «Святитель Николай». Два часа по Белому морю - это истинное удовольствие. Погода балует нас: тепло и солнечно. Смотрим по сторонам, отмечая многочисленные островки, удивляемся большому количеству крупных и крикливых чаек. По обеим сторонам от бортов мелькают белые и черные спины плывущих следом белух и то ли тюленей, то ли нерп. И вот издалека, будто из былинного повествования, постепенно вырастают навстречу нам седые стены Соловецкой обители. Невольно вспоминается преподобный Савватий, приплывший сюда на утлой лодочке в начале 15 века. Как повествует житийная история, Савватий поначалу подвизался в Белозерском монастыре, потом на Валааме, и везде его любили за трудолюбие и кроткий нрав. И вот эта - то любовь, уважение братии и были Савватию не по душе. Узнал он от местных жителей про безлюдный Соловецкий остров, и, взяв благословение у игумена Валаамской обители, устремился к пустынному месту. Не пугали его ни морозы, ни дожди, ни ветры, ни голод. Было лишь одно желание: уединиться для молитвенного общения с Богом. А позже присоединились к нему еще два инока - Герман и Зосима. Срубив небольшие кельи, они начали жить на острове, терпеливо снося все трудности отшельнической жизни. Вскоре ими был поставлен деревянный храм в честь Преображения Господня. И потянулись к мирным и кротким монахам люди из соседних земель. Так был основан Соловецкий монастырь, который сегодня все по праву называют «духовной твердыней Беломорья».
Ступив на каменистую землю острова, сразу отмечаю неровный рельеф местности и большое количество валунов, образованных вследствие ледниковых наносов. Подъехавший к нашей группе монастырский автобус забирает вещи, что вызывает большую радость, ведь двигаться от пристани до гостиницы с немалой поклажей по бугристой дороге (на Соловках нет асфальта) очень трудно. Сгрузив вещи в просторной комнате на 25 человек, торопимся на литургию в Спасо - Преображенский собор. С замиранием сердца ступаю на территорию овеянного легендами и славой монастыря. За одно столетие от маленьких иноческих келий монастырь превратился в мощную крепость. Могучие, восьмиметровой толщины, сложенные из огромных каменных глыб, стены монастыря и сегодня удивляют своим величием и неприступностью. В течение многих веков монастырь являлся северной морской крепостью и не раз выдерживал осаду. Но не сумели одолеть толщу крепостных стен ни стрельцы во время штурма 1675 года, ни залпы англо - французской эскадры во время Крымской войны. Примечательно, что за все годы на землю Соловецкой обители ни разу не ступала нога неприятеля.
Мы поспеваем на самый конец литургии. Поет мужской хор, и я сразу отмечаю самобытное звучание. Но это совсем не то суровое и сосредоточенное пение, которое мне приходилось слышать в записи. Голоса молодые, поют в основном, в унисон, изредка расходясь на двухголосие. И в самом пении умиротворение, благостность и бесстрастие.
Иконостас в соборе новый - высокий, шестирядный. Его затейливая золоченая вязь, обрамляющая иконы, преобладание красного и зеленого цветов в образах святых придают алтарной перегородке, как мне кажется, неуместную здесь праздничность, даже помпезность. Неровные, выщербленные каменные плиты под ногами, беленые кирпичные стены без фресок гораздо глубже передают дух древности и величия. И все же, это сочетание не сочетаемого рождают в душе благоговейный трепет и желание раствориться в живом присутствии Бога. Рядом с иконостасом под деревянной сенью покоятся мощи основателей обители - преподобных Зосимы, Савватия и Германа. А чуть правее - рака с мощами новомученика Петра (Зверева) и небольшой ковчежец с частичкой мощей святителя Филиппа (Колычева).
После службы и обеденной трапезы совершаем обзорную прогулку по монастырю. Шагать по неровным булыжникам совсем непросто. Задаю вопрос экскурсоводу: нельзя ли всю территорию монастыря выровнять (я наблюдала такие работы в Троице - Сергиевой лавре). «А зачем? - отвечают мне. - Ведь подобные трудности вырабатывают смирение». Мимо нас проходят монахи. Их спешный шаг развевает полы и широкие складчатые рукава ряс, напоминающих крылья. Вспоминается прочитанное когда - то: у монаха два крыла - труд и молитва. Во время этой экскурсии мы слушаем историю монастыря, рассматриваем строения на высоких подклетях, вглядываемся в особенность куполов - они покрыты тонкими деревянными ромбовидными пластинами - лемехом. А для того, чтобы представить, как выглядел обезображенный советской властью, лишенный куполов, монастырь еще недавно, нам предлагают взглянуть на пятисотрублевую купюру. Экскурсовод ведет группу в монашескую келью с невысокими оконцами, трапезную на четыреста человек, напоминающую Грановитую палату (в этой трапезной сейчас принимают высоких гостей), рассказывает, как по - хозяйски премудро была обустроена монахами жизнь в обители. Были здесь и баня, и поварня, мельница и сушила для зерна, и рухлядная (в ней хранились одежды братии), и Бог еще знает что. Посмотрели мы и подвалы, снискавшие недобрую славу своими казематами и земляными тюрьмами. Сколько узников, неугодных церковным и государственным властям, томилось здесь в течение столетий! Имена их на памятных пластинах размещены на стенах и ступенях темниц. В нишах стен и под алтарем были погребены игумены обители, среди них - святитель Филипп, тот самый, что смело обличал бесчинства царя Иоанна Грозного и был задушен Малютой Скуратовым. Мощи его ныне покоятся в Успенском соборе Кремля, а место бывшего захоронения в Соловецком монастыре свято почитается.
После вечерней службы возвращаемся в гостиницу, на дверях которой вывеска: «Училище для трудников». Почему училище - непонятно. А вот с трудниками за время проживания пришлось неоднократно общаться. Со всех концов России едут сюда они, чтобы потрудиться «во славу Божию»: работают на кухне, убирают территории и уборные, пасут монастырские стада - словом, выполняют всю назначенную келарем (завхозом) работу. И по правилам обители, здесь никто не вправе сказать «хочу» или «не хочу». С утра до вечера стучат молотки, жужжат пилы и дрели - монастырь восстанавливается.

 

День второй. Анзер

Этого дня я ждала особенно, потому что предстоит экскурсия на Анзер - второй по величине остров Соловецкого архипелага. Путешествуя в сторону острова на ставшем уже родным катере, мы вновь наблюдаем за любопытными морскими обитателями, сопровождающими, словно свита, наше суденышко; с интересом рассматриваем, как добывают со дна то ли крючьями, то ли вилами морскую капусту; удивляемся тишине и прозрачности воды Белого моря, на дне которого покоятся все те же, обточенные веками, валуны и булыжники. После высадки на берег (на Анзере нет причалов, и паломников к берегу отвозит лодка) нас встречает первый на острове Крест - Голгофа, который сразу как бы напоминает, на какое святое место мы прибыли. Нам предстоит пройти до половины вглубь острова. Путь немалый, но шагают все легко и весело. По дороге успеваем кинуть в рот горсть брусники или черники; любители грибов время от времени заныривают вглубь леса, чтобы сорвать подберезовик или боровичок (грибов на Соловках - бери - не переберешь). Лес пахнет прелой осенней листвой, вдоль дороги немало чудесных, с ясной и студеной водой, небольших озер; и кругом царит удивительная тишина. Мы приходим к выводу, что Рай выглядит именно так!
Первые скитские поселения на Анзере основали преподобные Елеазар и Иов. Здесь же был пострижен в монахи Никон (в миру Никита Минин), будущий патриарх, известный своими церковными реформами. Его духовником был Елеазар, великий молитвенник и аскет. О том, как боролся Елеазар со своими страстями, нам рассказали любопытную историю. Старец очень любил рыбку, а утоление голода и пристрастие к еде - разные вещи. И, не желая быть рабом этой страсти, отшельник шел к реке, ловил рыбу, приносил ее в келью и оставлял дня на три - четыре. «Ну а теперь ешь!» - говорил себе Елеазар, когда рыба начинала невыносимо смердеть. Другой подвижник, Иов, сосланный Петром Первым на остров по оговору, основал здесь, на Анзере, Голгофо - Распятский скит. Знал ли этот труженик, живший по монастырской заповеди «молитва и труд все перетрут», что сооруженный им вместе с братией скит с деревянным храмом на вершине горы будет находиться на одном меридиане с горой Голгофой в Иерусалиме! Помышлял ли он, что через несколько столетий это место станет новой Голгофой - уже для мучеников 20 века! Мы поднимаемся в гору мимо часовенки, которой отмечено место обретения мощей новомученика Петра (Зверева), мимо знаменитой березы, чудесно выросшей в виде креста на «неисчислимом кладбище». Разговоры в группе затихают; вспоминаются библейские строки: «Сними обувь твою; ибо место, на котором ты стоишь, земля есть святая» (Исх. 3 - 5). Первые арестанты прибыли на Соловки в 1922 году. Белые офицеры, врачи, писатели, ученые, священнослужители разного ранга, а также уголовники и блудницы стали новыми поселенцами на островах архипелага. На Анзере было образовано шестое лагерное отделение, а в скитском храме Распятия Христова во время эпидемии тифа разместился больничный барак. Дороги назад отсюда практически не было. Невозможно представить, как пытались выжить больные люди в этом стылом помещении, которое отапливалось лишь пару раз в неделю в течение двух - трех часов.
Мы входим в церковь, молимся, поем тропари и величания соловецким мученикам и исповедникам. А замечательный экскурсовод Анечка обращает наше внимание на иконостас. Он действительно необычный. Во втором ряду, где, как правило, размещаются события двенадцати главных христианских праздников, икон всего восемь. И все они передают образы страдания Христа: от Входа Господня в Иерусалим, через предательство, моление в Гефсиманском саду, страдания на кресте - до Воскресения. Весь этот путь прошли, подобно Христу, и те, кто страдал здесь в страшные годы безбожия. Спускаемся вниз снова мимо березы - креста. Она огорожена, т. к. многие туристы, желая заиметь памятную святыню с этих мест, стали отрывать от березы кусочки коры. Из нашей же группы никто не дерзает даже фотографироваться на фоне этого скорбного и одновременно светлого нерукотворенного памятника. Только по камешку поднимаем с земли. Чтобы помнить.
Возвращаемся к берегу уже другой дорогой. День по - прежнему солнечный и тихий. Скорбные мысли постепенно вытесняются, хочется петь и славить Бога, сотворившего такую удивительную красоту на самом краешке нашей русской земли. Труженик - катерок везет нас на большой остров к крепости, а над морем стелется наша песня:
Где - то там далеко и когда - то давно
Жил премудрый и опытный старец.
Он всегда говорил и молитву твердил:
Слава Богу за скорбь и за радость...
Эта песня о них: Иове, Елеазаре, Зосиме...
И долго - долго еще виден с моря белоснежный храм Голгофо - Распятского скита.

 

День третий. Секирная гора

Спать приходится не более четырех - пяти часов в сутки. По этому поводу никто не горюет: не для того, чтобы отдыхать, мы сюда приехали. С утра - братский молебен около рак основателей обители, затем литургия, и только потом экскурсии. Сегодня нам предстоит поездка на Секирную гору, а затем в ботанический сад.
«Секирка»... В сознании заключенных СЛОНа это слово вызывало ужас. А ведь название это место получило благодаря одной истории, случившейся с первыми соловецкими поселенцами. Как пишет житийная история, карельские жители, приезжавшие на Соловки поохотиться и порыбачить, решили изгнать оттуда Зосиму, Германа и Савватия. Отрядили они группу людей поселиться на острове, надеясь, что со временем старцы не вынесут соседства с мирскими людьми и сами покинут обжитые ими места. Но замыслу их не пришлось осуществиться. Однажды старцы услышали плач и крики со стороны высокой горы. Когда Савватий и Герман прибежали на крики, они увидели плачущую женщину. Несчастная рассказала, что явились ей два светлых юноши и начали сечь ее, приказывая покинуть остров: это место, мол, предназначено для иноческой жизни. Поняли старцы, что этими, осененными светом юношами, были ангелы. Через некоторое время карельские рыбаки навсегда покинули остров, а место явления ангелов стало называться «Чудовой» (в память о чуде с ангелами) или «Секирной» (от слова «сечь») горой.
И вот мы едем к этому удивительному месту. За рулем сосредоточенный и молчаливый иеромонах Феодорит. В нашей группе немало людей, прибывших сюда уже во второй или третий раз. Они знают, что «Секирная» гора - это особое место, где вести себя следует как на кладбище. Здесь не принято рвать цветы, ягоды, грибы. Руководитель группы, неутомимый Александр Петрович (он же преподаватель БГУ) просит отца Феодорита совершить литию по пострадавшим здесь новомученикам. Тогда, еще в самом начале экскурсии я не догадывалась, как это будет важно и нужно. Поклонившись высокому Кресту - Голгофе в основании горы, мы начинаем подъем по тремстам ступеням. Люди молятся, кто - то плачет навзрыд. Лестница отстроена заново не то норвежцами, не то финнами. Очень жаль, что не сохранили как память старую, ту самую, по которой, развлекаясь, спускали летом привязанных к бревну, а зимой облитых водой и заледеневших людей. Стынет кровь от ужаса, который здесь происходил. «Секирка» - это четвертый отдел лагерей, служивший штрафным изолятором. Сюда посылали не отбывать наказание, а умирать, и этого места страшились даже те, кто находился в заключении в Соловецкой крепости. Помещение храма, превращенного в тюрьму, как и в Голгофо - Распятском скиту, не отапливалось. Писатель Борис Ширяев в книге «Неугасимая лампада» пишет, как согревались, пытались выжить, заключенные. «Зимой Секирная церковь, где живут штрафные, не отапливается. Верхняя одежда и одеяла отобраны. Так мы такой способ изобрели: спать штабелями, как баланы кладут. Ложатся четыре человека в ряд, на бок. На них - четыре поперек, а на тех еще четыре, снова накрест. Сверху весь штабель имеющимся в наличии барахлом укрывают. Внутри надышат и тепло». Бывало, правда, что утром из такой «поленницы» вытаскивали задохнувшихся внизу, или окоченевших в верхнем ряду людей. Но, несмотря на все изуверства надсмотрщиков, даже в таких немыслимых для жизни условиях люди сохраняли человеческую цельность: не теряли присутствия духа, утешали и подбадривали друг друга, делились, чем могли. Тайно и с большой осторожностью священнослужители исповедовали людей, даже совершали литургии, отмечали праздники. В память о тех страшных годах на двери Вознесенского храма сохранен глазок. Сам храм стоит на высоком фундаменте, сложенном из мощного валунного камня. Купол покрыт характерным для Соловков лемехом, только здесь он красно - коричневого (мне показалось, кровавого) цвета. Венчает купол мощный маяк, расположенный на 120-ти метровой высоте над уровнем моря - самый большой на острове и вообще в Белом море. Главная икона в храме - «Новомучеников и исповедников российских». В правом верхнем углу расположено клеймо, где на фоне легко узнаваемой лестницы изображены красноармейцы, расстреливающие людей. Мы снова поем и читаем молитвы (так положено в святых местах), и их слова «такое измыслить может только изощренный ум дьявольский» острыми камешками царапают душу. После знакомства с документами и фотографиями на стендах, любуемся на окрестности горы со смотровой площадки, а затем проходим на кладбище. И здесь очень вовремя появляется о. Феодорит. Он служит литию по усопшим, замученным, пострадавшим в годину лихолетия. Мы ему подпеваем: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас...» Крестов на кладбище много, у подножия их таблички: «16 человек», «26 человек». Недавние раскопки выявили только места захоронения и количество погребенных в каждой братской могиле, но, к сожалению, невозможно теперь установить имена людей. Мы спускаемся вниз подавленные и притихшие, постоянно оглядываясь на пронзающий ярко - синее небо кровавый купол. Какой тяжелой духовной болезнью страдала ты, Россия, допустив такое бесчеловечие? Или они, Соловки, были необходимой жертвой для нашего духовного воскресения?
После Секирной горы мы направляемся в Ботанический сад - еще одно чудо архипелага. Временем рождения Ботанического сада принято считать 1822 год. В Макарьевой пустыни, всего в 170 километрах от полярного круга был разбит сад, оборудованы парники, оранжереи. Большие труженики, монахи, и здесь все продумали: и место выбрали котловинное, окруженное холмами, что защищало от ветров, и подогрев почвы сумели наладить. Говорят, в те времена более пятисот видов растений и деревьев произрастало здесь. Новое рождение Ботанический сад обрел, как ни странно, в 30-х годах прошлого века. Количество растений, конечно, поубавилось, но можно представить, с какой любовью и старанием работали здесь заключенные. Это было своего рода отдушиной для ученых - ботаников, дендрологов, да и условия содержания узников здесь были полегче. Их руками посажена красивая лиственничная аллея, которая сегодня разрослась и является одним из самых чудесных украшений Ботанического сада. Сохранился и двухэтажный бревенчатый дом с мезонином, бывший когда - то дачей архимандрита Макария. Перед домом растут кусты калины, жимолости, барбариса; а плоды шиповника размером с каштан. Много цветов, и летают - суетятся средь них пчелы, умиротворяя все в округе своим жужжанием. Словно и не было здесь страшных событий восьмидесятилетней давности. В 1939 году, после того, как лагерь был закрыт, пришел в запустение и Ботанический сад. И очередное рождение он обрел в 70-х годах двадцатого века, когда официально вошел в состав Соловецкого музея - заповедника. Снова появились здесь ученые - биологи, фармацевты и просто любители природы и истории. Сад благоукрашается и восстанавливает свой облик руками трудолюбивых монахов и трудников (не хочется употреблять чужеродное слово «волонтеры»), среди которых много молодежи. Сегодня здесь произрастает около 800 видов растений: деревьев, кустарников, цветов, ягод. Мы проходим по дорожкам, любуемся ярким разноцветьем клумб, ложбинок, пригорков; смотрим издалека на озера, раскинувшиеся внизу, валунную запруду - садки, сооруженные еще при игумене Филиппе. Не верится, что находимся совсем недалеко от Северного полярного круга.

 

День четвертый. Заяцкие острова

Каждый остров архипелага - это особая история, неповторимый растительный и животный мир. Принято считать, что Заяцкие острова получили свое название благодаря морским зайцам, появлявшимся частенько у берегов острова. Попадая на острова (соловчане любовно называют Малый и Большой Заяцкие острова «зайчиками»), оказываешься в другой природной зоне - тундре. Если природа Большого Соловецкого острова богата и разнообразна, то здесь, на продуваемых ветрами островах нет озер, почти нет леса, вернее, он совсем редкий, низкорослый и чахлый. Невысокие березки со слабыми, искривленными стволами выглядят по - детски беззащитно. Тем не менее, у острова есть свои примечательные особенности. Одна из них - валуны, в беспорядке разбросанные по всему острову. Если бы они не имели розоватого или зеленоватого оттенка, то издалека их можно было бы принять за гигантских долматинцев, лениво разлегшихся под скупым северным солнцем. Еще одна достопримечательность «зайчиков» - лабиринты. Кто и когда их создал - загадка. Не известно и назначение этих загадочных сооружений. Возможно, происхождение их связано с магическими обрядами, а может и с ловлей рыбы. У меня на этот счет свое предположение: лабиринты - не что иное, как просто игровые площадки, где развлекались и взрослые и дети. Пройти по узким дорожкам лабиринтов нам не разрешают, чтобы не затоптать мох. Вообще же на островах много деревянных настилов - тротуаров, тщательно оберегающих мшистую почву с зарослями брусники и черники. Сохранилась здесь и гавань, сооруженная из огромных валунных камней в 16 веке во времена игуменства Филиппа (Колычева). А когда - то были здесь и поварня, и гостиница для людей, приезжавших сюда поохотиться и порыбачить. Стоит и деревянная церковка, построенная Петром Первым в честь апостола Андрея Первозванного. В 20-х годах прошлого века на Заяцком острове находился женский штрафной изолятор. Об этих страшных временах не сохранилось почти никаких сведений. Но одна история, прочитанная у Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГЕ» мне вспомнилась. На Соловки в составе заключенных прибыла группа сектантов, которые называли себя «имяславцами». Это были спокойные и миролюбивые люди. И за что они попали в лагеря - неизвестно. Лагерное начальство, заполняя документы, потребовало от этих людей назвать имена, фамилии, даты рождения. Имяславцы отказались это сделать, объясняя, что имена их знает Бог, и этого достаточно. Сотрудники ГПУ пытались схитрить, предложив стойким богомольцам провиант, и требуя за него расписаться. Но люди отказались и от этого предложения. И тогда их всех отвезли на Малый Заяцкий остров и оставили там без еды и верхней одежды. Когда через два месяца за ними пришел катер, в живых уже никого не было. На берегу были найдены десятки трупов, изъеденных зверями и расклеванных птицами. Имена их так и остались для всех, кроме Бога, неизвестными.
На обратной дороге нас подстерегла неожиданность: на острова опустился густой туман, и было объявлено, что возвращение катера на Большой Соловецкий остров задерживается. Посидев в трюме минут десять в растерянности, мы решили помолиться святому Николаю Чудотворцу - покровителю всех плавающих и путешествующих. И (вот чудо!), не успели мы прочитать и половины акафиста, как мотор катера заурчал, и мы в рассеивающемся тумане двинулись назад.

 

Прощание

Оно было недолгим, но трудным. За четыре дня мы сроднились с благословенными местами, полюбили, кажется, на всю жизнь этот северный, удивительно прозрачный уголок России. Мы стали родными и друг для друга: нас соединили молитвы, песни, многокилометровые прогулки, богатые грибные застолья в трапезной. И вот катер везет нас на «большую землю». Прощаясь с дивным краем, мы вновь запеваем. За четыре дня «спелись» настолько хорошо, что незнакомые попутчики принимают нас за гастролирующий хор и снимают на камеру.
Дальше будут и монастырь на реке Свирь, основанный иноком Александром (Свирским), и Псково - Печерская лавра с грандиозным и необыкновенным по красоте праздником в честь Успения Пресвятой Богородицы, и Изборск и его мощными вековыми крепостями и затейливыми водопадами, и Смоленск с чудотворным образом Богоматери Одигитрии. Будет меняться за окном автобуса природа, становясь все более знакомой и привычной. А восторг на душе сменится тихим и радостным созерцанием.
Пройдет время, что - то сотрется в памяти, забудется. Но знаю, не изгладится в воспоминаниях вековая мощь валунных стен, бесчисленные Кресты - Голгофы, лестница на «Секирке». Наверное, захочется прижаться к шершавым и пятнистым бокам каменных «долматинцев», ощутить их пульс и живое тепло. И попросить рассказать еще раз свою историю....